Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

Взбешенный этими известиями, генерал Пелесье решил лично направиться к высотам, вместе с дивизией Бретона и тремя батальонами императорских гренадеров. Это были самые лучшие соединения во французской армии, и именно с их помощью "африканец" собирался взять севастопольские бастионы. И вот теперь, из-за нерасторопности и нерадивости своих подчиненных, приходилось жертвовать этим убойным козырем ради спасения своих тылов.

- Я лично покажу, как надо воевать! - гневно воскликнул главнокомандующий в ответ на жалкий лепет неудачников об убийственном огне противника, вынудившем их бежать с поля боя.

Когда ведомые Пелесье дивизии приблизились к Сапун-горе, то наблюдатели доложили генералу, что противник более не наступает, а активно окапывался в захваченном у британцев лагере.

Прильнув к окуляру подзорной трубы, Пелесье разглядел, что русские не только успели отрыть несколько земляных укреплений, но даже подвести несколько батарей. Увиденное несколько успокоило Жан Жака. Противник явно не собирался нападать на тылы союзников, ограничившись одним захватом позиций на Федюхиных высотах. Однако подобное положение дел создавало угрозу планам нового штурма Севастополя и потому, генерал решил выбить русских с инкерманского плато, не желая дать им возможность закрепиться на захваченных позициях.

Первыми пошли в наступление батальоны Бретона, каждый из которых имел именные флейты и барабаны, пожалованные лично императором за былые заслуги. Под звуки этих музыкальных инструментов, прославляя своего императора, французы уверенным шагом надвигались на врага. Сам Пелесье, глядя на их грозные и величественные ряды, полные мощи и достоинства, невольно  залюбовался открывшимся его взгляду зрелищем.

- Ничто не может остановить таких молодцов, - уверенно бросил "африканец" своей свите и словно в ответ на его слова затрещали русские винтовки. Не веря своим глазам, Пелесье вскинул подзорную трубу и увидел, как упали солдаты передовых шеренг, тогда как до врага было более шестисот шагов.

-Дьявол! - выругался француз и яростно погрозил кулаком противнику сумевшему нанести удар по его солдатам со столь большого расстояния. И вновь, словно услышав его слова, русские немедленно преподнесли ему новый сюрприз. Их ряды вновь окутались дымкой выстрелов, затем снова и снова.

Задыхаясь от праведного гнева Пелесье вновь прильнул к окуляру подзорной трубы, чтобы воочию убедиться в справедливости слов своих подчиненных. Русские действительно обладали новым оружием, которое значительно превосходило все стрелковое вооружение союзников.

Изрыгая гневные проклятья на голову врага, Пелесье с ужасом смотрел как гибнут его лучшие солдаты не в силах отомстить за себя противнику. Генерал лихорадочно переводил свой взгляд со  своих солдат на врага, и сердце его наполнялось отчаянием. Укрывшись за недостроенными брустверами, русские стрелки хладнокровно расстреливали медленно идущих французов, не неся при этом никаких потерь. Кровь застыла в жилах у бывалого командира, когда он мысленно подсчитал, сколько человек потеряют батальоны Бретона пока выйдут на линию открытия огня, каковы будут потери русских и какой урон нанесут его солдатам вражеские пушки, надежно укрытые защитными щитами.

Все это молниеносным калейдоскопом промелькнуло в сознании Пелесье, и он в отчаянии застонал. Русские позиции можно было взять, но при этом лишиться лучших солдат армии. Луи Наполеон не зря считал его лучшим генералом своей армии. Пелесье было достаточно всего нескольких минут, чтобы понять всю ситуацию и еще столько же на то, чтобы отдать приказ к отступлению.

- В тысяче лье от Парижа я не могу позволить себе рисковать последним козырем, ради битвы за  британский лагерь, - громко произнес генерал, повторяя слова великого Бонапарта, сказанные императором во время бородинской битвы.

Правильность принятого им решения генерал смог полностью оценить только вечером, когда перед ним легли рапорты с указанием количества потерь в этом сражении. Только одних убитых, союзные войска потеряли свыше шести с половиной тысяч человек. Менее десяти тысяч солдат числилось ранеными и пропавшими без вести, а так же около тысячи человек попало в плен на Федюхиных высотах. Остальные смогли беспрепятственно отойти к главным силам.

Читая сухие строчки донесений, Пелесье только гневно вздыхал. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, с этого момента война с русскими приобрела совершенно иной характер и явно не в пользу союзников.

Беда никогда не приходит одна. Эта общеизвестная истина всегда бывает огромным откровением, когда касается кого-либо лично. В данном случае она коснулась лорда Пальмерстона, королевы Виктории и всей британской империи, в лице главных держателей акций Ост-Индийской компании. То, о чем они столь громко говорили и чем постоянно запугивали себя с марта 1801 года, свершилось. Вернее оно еще не свершилось, но вот последствия этого свершения уже были на лицо.

С того самого момента, как русский император Павел I отдал приказ атаману Платову о походе казачьего войска на Индию, англичане начали неустанно говорить о скрытой русской угрозе их интересам на Востоке. Постоянно пугая себя возможностью вторжения в Индию орд диких казаков из-за хребтов Гиндукуша, сыны Альбиона культивировали твердую убежденность в этом среди самих индийцев, которые непроизвольно стали видеть в русских, если не своих потенциальных освободителей, то, по крайней мере, друзей.

Действительно раз ненавистные угнетатели только и делают, что говорят о постоянной угрозе с севера своим интересам, значит, русские действительно могут прийти из-за снежных гор и прогнать их со священной земли. С подобной логикой было трудно спорить, если учитывать, что так рассуждали люди, страстно желавшие сбросить со своей шеи ненавистных кровососов.

Чем больше англичане рассуждали по поводу громких успехов русского оружия в Средней Азии, тем решительнее в своих тайных помыслах становились индийцы. Англичан ненавидела вся страна. Их ненавидели простые индийцы, которые, подобно муравьям, беспрестанно трудились на необозримых полях своей страны. Их проклинали купцы, у которых британцы отняли возможность свободной торговли с третьими странами, заставляя покупать лишь одни британские товары. Ими были недовольны князья, по воле Ост-Индийской компании, лишившиеся своей прежней абсолютной власти над подданными.  

Не один тайный посол от раджей Пенджаба, с момента начала восточной войны, отправлялся по тайным тропам по ту сторону гор к русским с просьбой о скорейшей помощи против своих поработителей. И почти все они просили прислать грозных казаков, перед которыми так трепещут чопорные британцы. О том, что русские могут сесть на место англичан и начать править Индией как это делает британский губернатор, у местных жителей даже не было в мыслях. Они хорошо знали менталитет своих северных соседей.